суббота, 08 сентября 2012
Иногда во мне накапливается столько невыразимой, необычайно тонкой и хрупкой красоты, что мне становится трудно дышать от восторга, как сосуду, переполненному хорошим вином.
the sound of silenceПуть художника неизменно сопряжён с расширением его палитры оттенков. Наверное, она не даётся ему с рождения во всей полноте, или так бывает не всегда, и пока он делает первые шаги, обучаясь искусству, он добавляет к ней всё новые и новые цвета. Сначала у него не так уж много красок, которыми можно написать мир, а может, это даже один единственный цвет, например, чёрный. И даже если все его работы отточенно графичны, вряд ли этим тёмным цветом он сможет передать вопиющую жизнерадостность знойного июльского солнца - так, чтобы под его лучам захотелось понежиться на морском берегу или вовсе скорее уйти в тень, опасаясь сгореть. Цвета добавляются по мере постижения нового, по мере продвижения вверх по ступеням - и картины становятся цветными, и художник может передать то, что видит собственными глазами, во всей хрупкости его красоты.
Со словами у поэта примерно тоже. Есть гении, которым палитра слов и звуков даётся с самого рождения, и они уже с малых лет пишут словами такие сложные, богатые оттенками полотна, что иногда ломаются под гнётом ответственности - непросто быть всемогущим. И даже не потому, что сложно жить, когда ты можешь выразить всё, что видишь, но и потому, что ты видишь несоразмеримо больше, чем тебе казалось, и часто - больше, чем хочешь видеть.
Многие хотят, чтобы их стихи были подобны разорвавшейся бомбе: яркие, как зарево, громкие, как иерихонские трубы, ранящие осколочно всех, кто попадается на пути. Это не так сложно, как кажется, ибо учась поэтическому искусству, несложно постичь все эти громкие звуки, составляющие памфлеты и ораторские речи.
А я хочу написать тишину. Тягучую, как мёд, тревожную, как гроза, собирающая под вечер в фиолетовом небе над полями, как низкий протяжный звук бамбуковой флейты - да, в моей тишине есть звуки, их немного, но именно без них она немыслима. Я хочу, чтобы взгляд двигался по плоскости бумажного листа от слова к слову, от строчки к строчке, от строфы к строфе - и в стихотворении не было ни одного диссонанса, ни одного крикливого всполоха, только тишина, затягивающая, сонная, неограниченная временем..
Оставить этот шумный город и снова уйти в леса и горы - учиться тишине у ветра, зелёного мха и величественных каменных глыб...Умножая запасы мировой тишины.