Очень много ОБВМа, боли и любви. Персонажное
***
... Инголдо увидел во сне нашу крепость похожей на корабль. Так и вышло: большой остров, окружённый шумящими речными водами, а на нём - белокаменный парусник, и крыши наших покоев - паруса, и мягкий шелест трав на тропах вторит плеску волн. Мы потом назовём его Тол-Линдон - за звучные переливы лютни и арфы, за наши прекрасные переливчатые голоса, стремящиеся в небо, к творениям Кементари. Дозорный корабль Поющего Острова - я обрела тебя своим домом в этом краю.
***
Государь Нолофинвэ позвал всех на Праздник Примирения, который устроил в своей крепости Барад-Эйтель. Я и не ведала, каким невероятным счастьем будет для меня видеть всех, кого я не встречала уже так давно! Владыка Кирдан, с которым так разговорился Инголдо, Линтаур, мой знакомый лаиквендо...
- Нэрвен! - восклицает он и, подходя ко мне, заключает меня в объятия.
Я безмерно рада видеть его и замечать снова, что он напоминает перелётную птицу - так же быстро щебечет, так же внимательно разглядывает всех, так же ловко двигается.
- Вы похожи, - говорит он, показывая на Инголдо.
- Да, нам все это говорят, - отвечаю я, с нежной улыбкой взглянув на старшего брата.
- Да нет. Вы похожи! - настаивает мой собеседник.
- Конечно. Ведь у нас общие родители... А, вы не знакомы! - наконец спохватываюсь я и тут же устраняю это недоразумение.
Вскоре приходят Феанарионы - Майтимо, Морифинвэ, Куруфинвэ, Тьелпе, Амбаруссар, Танкиль... От избытка чувств и радости встречи я каждого награждаю объятиями. Многие из них при этом выглядят недоумённо. Наверное, не все знают, что я не питаю к ним злобы... Даже, кажется, к Морифинвэ. Воистину это праздник Примирения!... Линтаур уже спросил меня: "Ваш государь назвал это Праздником Примирения... Что же вы, ссорились?", и я ушла от ответа так ловко, как только могла. И так уже не раз слышала вопросы о том, почему дети Феанаро и мы с Ноло пришли на этот берег неодновременно... Сколько ещё пройдёт времени, когда это перестанет быть тайной для всех? Пусть я проявлю малодушие, но скажу - я хочу, чтобы об этом узнали не от меня.
Стоит мне заговорить с Танкиль, спросить её о забытом у Майтимо манкале - как заветный знакомый ящичек появляется у меня в руках, перевязанный золотой лентой. "Узнаю подход брата!" - смеюсь я. Уже вскоре мы с Танкиль играем в манкале у живописного пруда, расположенного недалеко от ворот крепости. Уже стемнело, и камни то и дело падают в траву, и мне почему-то каждый раз удаётся найти их с помощью свечи. В этих шутках про потерянные камни звучит, на удивление, мало боли и горечи. Должно быть, такова сила эстель Первого Дома - уметь шутить о том, о чём так тяжело говорить и тяжело молчать. Многие из нас таковы.
Хэльквэссе, советник Ноло, мой знакомый, показывает мне свой новый гобелен в работе, сокрушаясь, что кое-где пропустил нити. Я изучаю плетение и замечаю:
- Смотри, если будешь ткать море, просто чаще пропускай нити в разных местах, и это будут волны...
Квэссе стоит, заворожённый моей идеей.
- Воистину мудра ты, Артанис. Когда я учился у Намо, он говорил: есть ошибки во вред, а есть во благо...
Я вспоминаю эти его слова так часто теперь. Наверное, слишком часто...
Мы с Майтимо решаемся на шалость, и пока нэри и нисси танцуют в крепости, а Инголдо и другие нолдор разговаривают с наугрим, недавно отбитыми Первым Домом у Врага, мы вспоминаем песню, родившуюся давно, но уже на этом берегу. Государь даёт нам слово, мы запеваем, и в темноте наступающей ночи все взгляды, устремлённые на нас, все глаза, отражающие пламя свечных фонарей, всё - об одном:
Как жили мы, борясь,
И смерти не боясь,
Так и отныне жить тебе и мне!
В небесной вышине и в горной тишине,
В морской волне и яростном огне!
У другого костра мы вспоминаем и другие песни - про Нэссу, дозорных, Сулимо... Сидящая рядом со мной дева говорит:
- А ведь эта песня известна уже очень давно… Ещё тем, кто пробудился у вод большого озера...
Пробудившиеся! Мои глаза загораются неведомым огнём счастья каждый раз, когда я встречаю их и имею возможность говорить с ними. Но уже поздно - братья наши и лекарь остались в крепости, и уже очень хочется вернуться к ним.
...я и не знала, что этот праздник действительно объединит нас.
***
Высоко поднимается приветливый Анар над полем близ нашей крепости-корабля. Пришло время сеять зерно. Я выхожу в поле, и ветер треплет волосы, а перед глазами сами собой встают воспоминания о творениях Йаванны с родного берега... Нет, нет, здесь свои травы, ничуть не хуже, они просто другие. И зерно всё так же всходит здесь, пусть и встречая иной раз непогоду или пережидая зиму в спящей земле. Я ещё не всех их знаю, но обязательно выучу.
Мы строим крепость. Наринке и Арато ладят крепкие ворота, я доделываю необходимое для большого зала гостей и для кухни для коймаса.
К воротам приходят Тьелпе и Нарио, и я снова невероятно им рада. Тьелпе нужно в нашу кузницу, кажется, править меч. Он долго говорит с Инголдо, выходит оттуда к самому краю крепости и подолгу глядит на воду... Да, родич, мы всегда вспоминаем одно и то же. Но мы поселились у воды не для того, чтобы терзать свои сердца болью. Смотри, как играют золотые лучи светила Ариен на гребнях волн, слушай, как шумит лес...
Приходит к нам и прекрасная моя сестра, и мы говорим с ней, и она приглашает нас на праздник в память о победе во всеобщей битве... Да, мы, конечно, будем рады прийти, мы благодарны за приглашение, только бы доделать дела...
Налившись золотым светом, поспело зерно, и я брожу по полю, напевая о Нэссе, собирая тяжёлые колосья, вплетая некоторые в свой венок. А там, внизу, алеет земляника, и невозможно удержаться от того, чтобы не собрать её в принесённую чашку! Для братьев, для гостей - пусть немного, но таких ароматных ягод...
Поодаль встречаю в высокой траве Кэлнис, которая рассказывает Тьелпе о местных травах и их лечебных свойствах.
- Смотрите, что я нашла!
Кэлнис осторожно берёт несколько ягод, нэссима ест с моей раскрытой ладони...
- Стой, Тьелпе, я ещё должна принести братьям! - смеюсь я, наблюдая, как ягоды одна за другой исчезают у него во рту.
Мы смеёмся, и улыбки наши светлы, как стебли колосьев, напитанных солнцем.
Приготовив коймас и закончив свои дела, я достаю арфу и сажусь у входа в свою беседку - светлую и воздушную, как взмах птичьих крыльев. На мою игру со всей крепости стекаются братья. Наринке ложится в траву, закинув руки за голову, рядом садится Ресто. Я играю им и чувствую себя невероятно счастливой, какой не была уже давно. Нельзя не укрепить музыкой нашу крепость, нельзя не напоить мелодиями Поющий Остров! И даже "Горькое серебро" звучит не так горько - когда все мы здесь, когда у всех новые заботы, когда прежней боли пришло время отступить...
Леди Лютиэн появляется, как гром среди ясного неба. Она действительно взволнована и даже чуть грозна; она говорит мне, что мы единственные из всех не почтили визитом Владыку и Владычицу Сокрытого Королевства, и что им очень нужно с нами говорить. Она уходит, и у каждого из нас лицо становится цветом наших стен. Каждый понимает, о чём предстоит говорить. Каждый идёт нехотя, с тяжёлым сердцем, гораздо больше желая построить в крепости ещё что-нибудь, чем стоять перед лицом Владык, не знаю, куда себя деть. "Ты уверен, что тебе стоит выбрать эти одежды?" - спрашиваю я Арато, увидев, что он облачился в чёрное с серебром. "Уверен", - коротко отвечает он, словно отрезав. Что ж, у каждого свой способ бороться со смятением...
Каково наше удивление, когда мы встречаем в Дориате самый радушный приём! Владыки встречают нас ласковой светлой улыбкой, слышатся звуки арфы, синдарские девы приносят нам вино и угощения. Мы о чём-то говорим и смеёмся, и один из хини запрыгивает на колени Наринке. Владыка говорит, что по местному обычаю это означает, что брат теперь должен стать отцом этого хиньо, но у него, к счастью, уже есть родители. Я наклоняюсь к кому-то из братьев: "Смотри, как брату идёт иметь свою семью". Мы ждём тревожащих вопросов, но их нет, и нас принимают как родичей, и даже ветер в кронах деревьев этого леса, кажется, благосклонен к нам... Нас зовут на праздник, и я уже пытаюсь понять, как совместить почти одновременно назначенные праздники у Второго Дома и здесь с желанием петь и играть в нашей крепости.
Как Эру будет угодно.
***
В Барад-Эйтель мы играем в манкале сначала с сестрой, потом с Квэссе. Вот неожиданность: с Квэссе выходит абсолютно одинаковое количество камней на конец игры, никогда ни с кем такого не было. Потом сестра уходит играть с Айканаро, государь приглашает меня танцевать. Дальше верные государя запевают песню, но один миг, и они срываются по тревоге из крепости так быстро, что мне становится не по себе. Возвращаются вскоре к песне там, где её оборвали.
***
У границы завесы необычайно шумно. Там собралась добрая (но, кажется, не очень) половина Первого Дома, все галдят и чего-то требуют. Ангарато решил разобраться и принёс весть о том, что там Майтимо, и братья ждут его. Оправившись от ослепившего его паучьего яда государь тоже пришёл сюда со своим отрядом.
Нет в Дориате никакого праздника. Мелиан лечила Майтимо, и исход неизвестен. Меня тревожит всё это, но чем тут поможешь? Мы возвращаемся в крепость.
***
Заполночь слышен стук в ворота. Нарио!
- Лорд Финдарато! Леди Артанис! Там... принесли Майтимо, вы очень нужны! Следуйте за мной!
Мы скользим в крепость Первого Дома в темноте, и высокие мокрые травы шумят под сапогами. Сердце стучит, как колёса по валунам дороги, - что говорить и петь ему, какие найти слова, как дозваться?
В Палатах Исцеления собрались уже, кажется, все братья и верные Первого Дома. Я сажусь слева от Тьелпе; взгляды всех устремлены только к одному - к Нельо.
Нас с Инголдо просят петь, и мы поём, но я поминутно сомневаюсь в том, что это нужно, что помогут эти слова. Кажется, даже та песня, способная дать спокойный отдых во владениях Ирмо и исцелить им, не работает. Любимый Самый Старший Брат продолжает битву с Врагом, о которой мы ничего не знаем; он не размыкает глаз, не произносит ни слова; он бледен, он пытается остаться там, куда тянут его вражеские руки...
Но мы-то здесь. Каждым своим дыханием и словом - здесь. И мы благодарим его за то, что он просто есть, за то, что о нём можно заботиться, за все минуты, когда можно быть с ним рядом...
Пришедшие чуть позднее Наринке, Арато и Ресто сидят за нами. Я ощущаю на плечах цепкие ладони Ресто, в них всё переживание, вся тревога, - как будто он волнуется не столько за Майтимо, сколько за меня... Я вижу блестящие слёзы родичей, слышу срывающиеся голоса. Как все мы хотим, чтобы он скорее выплыл из этого липкого морока!...
И наконец он открывает глаза. Делает несколько глотков горячего питья. Протягивает руку. Отвечает на вопросы. Наконец его власть над фэа обретена.
Брат, ты вернулся. Hantale. Я должно быть скажу это тебе ещё, потом, но я верю, что ты чувствуешь теперь всё наше тепло.
Где-то на горизонте холодного серо-синего неба обозначилась алая полоска начинающейся зари.
***
Я просыпаюсь от крика Ресто: "К оружию!"
...Воистину Ард-Тарастар, Землёй Тревог зовётся этот край.
Преимущество расположения крепости на холме острова - всех желанных и нежеланных гостей видно издали. Тёмные твари подступаю к берегу. Я хватаю громогласную раковину, чтобы вострубить о помощи, но она не слушается меня, губы дрожат, и сбито дыхание. На помощь приходит Вилвариэль; она подхватила рог Наринке, и наш сигнал зазвучал в полную силу. Наринке, остававшийся в крепости, вышел в бой и вступил в поединок с тёмный майа. Вскоре подоспела подмога, и братья с верными увели тёмный отряд к границам Дориата, а девы внесли раненого брата в нашу крепость.
Никого из целителей нет. Что я могу? Только остудить страшные ожоги, хоть немного уняв боль, только дать спокойный сон у Ирмо до того момента, как подоспеет кто-то из лекарей...
Пусть он видит себя уже исцелённым,
пусть его боль отпустит из цепкого плена,
и пока от заката загораются кроны,
дай ему спасенье,
- прошу я Владыку Снов, и он дарует отдых моему Наринке.
Что я могу? Только беречь его сон, только продолжать искать помощь, если невозможно оказать её самой.
Потом я узнаю, что ты победил, брат. Твой огненный ветер не оставляет шансов.
***
Я потеряла их в это тревожное время. Опять сорвались кому-то на помощь, и нет их уже давно.
А ещё я обещала Лютиэнь и Владыке Тинголу чаще бывать у них, пока Владычица Мелиан не вернулась в своё хроа.
Знакомые лесные тропы Потаённого Королевства сами ложатся под ноги и бегут впереди меня. У Менегрота раненые! Инголдо! Я стремительно падаю рядом с ним на колени, но рядом Лютиэнь, и я вижу, что он уже вернул власть над фэа, а значит и до выздоровления хроа недалеко. Он говорит, яд Врага вызвал в его памяти самые худшие воспоминания, но сейчас стараниями леди всё прошло.
- Леди! Леди! Здесь раненый зовёт вас!
Я срываюсь с места и иду по зову. В ногах звавшей меня целительницы лежит Тьелпе.
Его хроа совсем не подчиняется ему, оно недвижимо. Его лоб весь в поту, и тёмные пряди сбились, взъерошены, его взгляд беспокоен и болезненно горяч.
- Артанис! Артанис! Будь со мной! Говори со мной, не молчи, Артанис!
Я держу его за руку, крепко сжимаю ладонь, касаюсь пальцами разгорячённого лба. Беспорядочные слова, срывающиеся с его губ, мучают его самого картинами ужасного пламени, за которым ничего не разглядеть, полузнакомыми лицами эльдар, сокрытыми за сумрачной завесой.
- Ты плохо видишь их, потому что тебе не надо к ним туда, Тьелпе. Ещё не время, слышишь... Лесные тропы. Помнишь их? Высокие сосны, свет, который льётся между них, почти как в час смешения света Древ...
Но ты снова видишь огонь...
- Знаешь, есть травы, которые растут на месте пожаров. Здесь есть цветок, который называют "кипрей"... Представь - целое поле сиреневых цветов там, где раньше не росло ничего!
... Когда ты говоришь о пожаре, я так хочу говорить тебе о море. Но это ранит тебя, я точно знаю. Пожар и море - губительное сочетание для памяти каждого из Пришедших. И ты так скучаешь по морю, по которому ходил на кораблях с родичами твоей матери... Не надо о море.
- Тьелпе, вспомни ручей. Прохладный звонкий ручей, который вьётся неподалёку от нашей крепости. И там сидит наш верный, который так мастерски научился кричать селезнем...
- Артанис, я хочу сна без снов.
И я решаю перенести тебя к нам, чтобы петь тебе и передать в благостные объятия Ирмо.
Но как только ты оказываешься в наших Палатах Исцеления, и ветер шумит под скатами крыш, будто надувая паруса, сон приходит сам собой. Я освежаю водой твоё лицо, ты засыпаешь, и я вижу, что, кажется, именно этого просили твои фэа и хроа. Я улыбаюсь.
...Я так и не успею дать тебе коймас прежде, чем ты уйдёшь.
***
Нарио в плену…
Наринке в плену…
Тьелпе в плену…
Сердце рвётся прочь из груди, прочь из крепости. Что я могу?
Я набрасываюсь на Инголдо, когда мы идём в Дориат.
«Как ты можешь быть таким спокойным и невозмутимым, когда они там?» Мои слова полны горечи и гнева, который я не могу унять. Но он берёт меня за плечи и говорит, что надежда есть, что мы обязательно придумаем, как их спасти.
Эстель – твоё второе имя, Инголдо.
Владыка Синдиколло сообщает, что сегодня ожидается свадьба нашего Артаресто и Тинкалаурэ из Дориата. На мне нет лица. Нам с Инголдо поручают готовить праздник, и я покидаю Королевство с тяжёлым сердцем, полным ярости.
«Инголдо, когда ты освободишься, приходи говорить со мной о празднике», - говорю я почти сквозь зубы. Прихожу в Палаты Исцеления, падаю ничком на застланную постель, укрывшись с головой плащом брата, и больше всего на свете хочу забыться, чтобы только перестать чувствовать эту боль и бессилие.
***
Митьянаро влетает в крепость уже под покровом ночи.
- Леди Артанис, там Нарио вернулся! Только Ваше пение может ему помочь!
… В Палатах Исцеления два лекаря, я и Танкиль. Мы говорим с Нарио, но дозваться его получается не всегда – нет-нет да сильная боль охватит всё его хроа и затуманит разум. Что можно сделать, чтобы боль посещала его реже или не посещала его совсем? Не знаю. Я вспоминаю Майтимо, вспоминаю, как трудятся над ним без устали лекари, но всё же им так и не удалось полностью отвязать его от мрака плена. Что может помочь Нарио?
Входит Киринке, и я, наблюдая за её работой, понимаю, какая помощь нужна им. Оборвать нити, за которые тянет Враг, соскочить с крючков, на которые так просто попасться, даже не ведая того. Она говорит, что в момент принятия решения мы делаем наилучший выбор – даже если потом жалеем о нём. О том, что вина – это нить Врага. О том, что мы не должны быть в ответе за действия других, даже тех, кто нам дорог. Я слушаю и пропускаю эти слова в свою фэа и чувствую, что успокаиваюсь сама. Нарио всё больше обретает силу, боль приходит всё реже и реже, и вот мы уже слушаем его и смеёмся вместе.
Как меня восхищает твоя сила, нолдо. После всего, что ты видел и испытал. Ты тоже – сама эстель, деятельная неопровержимая сила.
… Я хочу учиться у тебя, Киринке.
***
Мы ещё до возвращения Нарио сработали план спасения пленников, но, кажется, надо идти другим путём. Бесконечные бессмысленные советы, - только теряем время. Ангарато, возглавивший поход на переговоры в Химринг, вернулся безрадостным и безучастным.
- Они говорят, что сейчас ещё не время выступать, нужно собрать силы. И да – о пленниках они говорят в прошедшем времени.
Я взрываюсь негодованием, и мне вторят возмущённые голоса братьев и верных: «Как можно?»… Вернулись же Майтимо и Нарио, должен быть шанс! Пусть он невелик, но нет сил сидеть, сложа руки….
***
- Урмисто! Где братья?
- Они в Хитлуме, раненые. Там… очень нужна помощь Инголдо…
Я бегу за ним, не чуя ног. Братья, которым уже помогли лекари, и леди Лютиэн сидят, склонившись над телом брата.
- Инголдо!
Сложно почувствовать его фэа. Она кажется раздробленной, будто желает покинуть хроа. Нет, нет! Не уходи!
Глаза братьев и Лютиэн полны силы, решимости и любви. Арато запевает, мы подхватываем, и голоса наши, наполняясь силой эстель, тянутся вверх.
Всё будет после,
Всё будет после,
А пока мы идём…
Брат открывает глаза. Его встречают объятия и слёзы счастья.
Hantale, Ingoldo, melda toronya.
Hantale, Лютиэн. Теперь ты стала его названой сестрой, а вскоре станешь и моей.
***
- Арато, вы же выступаете, да? Вы идёте в Ангамандо?
- Да, сестра.
- Мне идти с вами или остаться? Я буду там полезной?
- Лучше жди нас здесь.
- Берегите себя… Возвращайтесь…
В крепости остаёмся мы с Инголдо и несколько верных. Фэа моя бушует от того, что я вынуждена оставаться здесь. Леди Лютиэн, пришедшая к нам накануне, говорит мне, что если я хочу, мы можем выступить с ней тоже и помочь тем, кто выдвигается сейчас к Тёмной Твердыне. Я иду к Инголдо, и он советует мне остаться. «Кто будет встречать их, если мы тоже уйдём, сестра?» - говорит он мне.
Таков наш долг. И здесь я, верно, принесу больше пользы, чем там. Надеюсь, им достанет лекарей…
***
Они вернулись. Артаресто – раненым, Наринке и Арато принесли и уложили рядом…
Мир качнулся и ушёл из-под ног.
Вот они здесь вместе, как всегда, но нет, ничего не будет прежним…
На хроа Наринке больно смотреть – ни одного места, свободного от кровавых ран, рубцов и ссадин… Я сворачиваюсь в клубок рядом с ним, и мои бессильные горькие слёзы невозможно унять. Я хочу согреть вас, братья, я набрасываю на вас большой плащ Инголдо, но тщетно, тщетно – ваши фэар уже откликнулись на зов Владыки Судеб…
И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга
Я знаю, с тобой не расстанемся мы.
Мы память, мы память,
Мы звёздная память друг друга…
Голос едва пробивается откуда-то из глубины, хриплый от сковывающих горло слёз.
- Ресто! Возвращайся! – Я говорю с братом, касаюсь его лица несмелыми ладонями, но как во мне мало эстель, чтобы он вернулся… Я собираю по крупицам слова, в которые сама верю едва ли, но теперь здесь осталось лишь трое нас, детей Арафинвэ и Эарвен, и я не позволю силам Врага забрать ещё и тебя…
В порыве отчаяния я хочу сорвать наше нежно-пламенное знамя. О чём оно теперь, когда угасли эти два огня? Но я собираю волю в кулак: нет, нет, нам теперь продолжать жить здесь. Я не знаю, как, но мы должны…
Мойновен и Кэлнис утешают меня, но сами проливают слёзы. Все здесь, даже Тинкалаурэ и леди Лютиэн. Они продолжают говорить с братьями, не желая мириться с тем, что фэар Наринке и Арато оставили хроар. Но вот Инголдо пронизывает боль и ужас осознания, и он кричит и хватает меч, чтобы мстить… Не время, Инголдо…
Моё сердце вынуто и вывернуто наружу. Мне больше не о чем плакать, нечего желать. Могу ли я сопровождать их в пути домой? Нет… «Мы встретимся на том берегу, сестра», - шепнула фэа Наринке, прощаясь со мной…
Смотри, мой брат, смотри – покоя сердцу не найти.
Одна душа у нас, - но как же разнятся пути.
Но там в конце разлук, в краю без горя и невзгод
Над встречей наших рук зажжётся золотой восход…
***
- Инголдо, нам нужно идти в Химринг. Мы должны узнать вести о Тьелпе – какими бы они ни были. Кто со мной?
Артаресто уже встал на ноги и вызвался тоже идти с нами. Он, Митьянаро и Инголдо. Я беру копьё Майтимо, которое он оставил в нашей крепости.
- Ресто, я хочу научиться владеть оружием. Мне нужно. За них…
У меня нет другого выбора, брат, я больше не смогу просто ждать и смотреть, как Враг выкашивает наши ряды; я должна сражаться с вами. Я знаю, ты не любишь воевать, но…
- Да, Артанис, я буду учить тебя.
Мы идём тропами Сокрытого Королевства, быстрые и почти бесплотные, как тени, устремлённые к цели, как наконечник стрелы. На Ард-Тарастар спускаются густые сумерки, смешиваясь с рыхлым туманом, и мы идём, озираясь, знакомыми тропами, готовые ко всему.
Я готова принять любые вести. Я уже оплакала своих братьев, и если мне предстоит пролить слёзы над ещё одним родичем, я хочу узнать это немедля.
Нас впускают в крепость, и там нас встречает Майтимо, расставляющий отцовские аманские фонари вдоль дороги.
- Есть ли вести о Тьелпе, брат?
- Нет. Никаких вестей.
Обо всём остальном ему уже известно… Раз вестей нет, надо возвращаться в крепость к верным, и Первый Дом придёт к нам, чтобы быть с нами и разделить наше горе. К нам выходит Нарио, и я так рада видеть его живым и здоровым. Меня снова поражает его сила и стойкость, когда он говорит с нами. Его слова охлаждают горячие раны моей фэа, и я благодарна ему.
Под воротами слышится какая-то возня и орочья ругань, отряд выходит из крепости им навстречу, но они убегают. Я вижу, как в раскрытые ворота ведут Тьелпе – в ужасных ранах, с повязкой на глазах…
Его ведут сначала в Палаты Исцеления, затем в шатёр. Киринке, подоспевшая ему на помощь, просит, чтобы каждый, сидящий рядом с ним, назвал себя.
- Артанис, - говорю я негромко, но уверенно.
- Артанис, - отзывается он эхом. – Так звали сестру Ангарато и Айканаро…
Моё горло затыкает невыплаканный комок… Нет, лучше мне не говорить с ним, эта рана ещё слишком свежа – в нас обоих.
Куруфинвэ Атаринке, сидящий рядом, в ярости, он хочет мстить немедля; его слова звучат громко и буйно.
- Тише, Куруфинвэ, - просит Киринке.
Я беру его за руку. И держу её крепко всю дорогу, которой Тьелпе ведут умыться к прохладному ручью у подножия холма.
Я не спускаюсь вниз: тропа слишком узкая, уже темно, да и там и без меня довольно провожатых и лекарей. Рядом со мной ждут его возвращения один из фалатрим, с которым знаком Тьелпе, и верная Арэльдэ. Мы говорим, я что-то рассказываю нервно и без умолку, а на самом деле жду, жду, ловлю каждый звук… Тьелпе кричит там, у ручья, но это ничего, это поможет ему освободиться…
… Майтимо приносит Тьелпе в шатёр зрячие камни, созданные Феанаро, чтобы тот мог поговорить с отцом. Они невероятны: так ярок их свет, тот самый знакомый свет… И так радостно, что зрения фэа достаточно, чтобы видеть то, что должно, используя их. Я слушаю всё, что происходит, сопереживаю нэссима, но внутри себя бесконечно соглашаюсь с Киринке – только он сам сможет выбрать, быть исцелённым или нет. Как бы мы все хотели, чтобы… Как бы я хотела.
Я смотрю не на говорящих, а на пламя свечей в фонаре… Откуда эта неизвестная ранее боль, щемящая сердце? Боль при виде домашнего огня?...
Мы уходим из крепости. За Тьелпе можно уже не волноваться. С заботой Атаринке и остальных родичей он теперь в безопасности.
Hantale. Вот эстель моя. В тебе.
***
- Ангарато! – Я бросаюсь ему на шею. – Ты вернулся!...
- Намо отпустил меня, потому что она звала меня, - говорит он, показывая на сидящую у костра Лютиэн.
Радость моя! Там, где нет возможности ожидать счастья, - эстель. Как ты пел однажды, Арато? «Неизбежен лишь рассвет, моя любовь». Всё именно так.
Ты нашёл её.
***
- Сестра…
Неясный шёпот, слетевший с облачённых в ночную пелену ветвей. Едва ощутимые объятия, звук родного голоса…
- Наринке!
… Видно, его фэа, идя на Зов, вернулась, чтобы проститься.
- Мы обязательно встретимся снова. Я буду вспоминать тебя за Морем…
- Да. Я буду ждать встречи… Знаешь, теперь так больно смотреть на пламя свечей и домашнего очага. Они… напоминают о тебе.
- Мы ещё увидимся…
Неслышный шёпот стихает совсем, и я смотрю в свои ладони. Нет, нет в них ничего, - ни сорванного ветром листа, ни пепла…
***
В часы, когда все бесполезно,
И смысла нет на свете жить,
Над черной бездной, жуткой бездной
Нас держит тоненькая нить.
Она надеждою зовется, и верить хочется,
Так верить хочется,
Что эта нить не оборвется, и жизнь не кончится,
Не кончится.
Теперь я знаю ей цену. И что бы ни делал Враг, как бы ни калечил наших любимых, мы всё ещё отвоёвываем их у него. Они возвращаются – и не принадлежат ему. Нет его власти над нами, творящими, поющими, с живыми горящими фэар, с любящими сердцами. Я узнала это, и никогда, кажется, не была более сильной, чем теперь. Теперь я знаю, для чего это всё.
Мы продолжаем жить здесь, наши дороги ведут нас дальше… Инголдо идёт строить свою подземную крепость. Арато и Лютиэн сыграют свадьбу и будут в жить в Дориате, а Ресто с Тинкалаурэ будут жить здесь. Я пока остаюсь здесь тоже, но сложно сказать, каким будет мой путь. Но я уверена, - мне, как и всем нам, дана великая сила…
Бездны пройти и очнуться в свету…